Автор: Саша Бемелле
Эта загадочная история произошла довольно давно, в конце 90-х. Мы всей семьей снимали дачу у одного из маминых коллег – он нам её сдал на 3 недели за чисто символическую плату, потому что к даче прилагалась его теща, старушка лет 80-ти, зимой сломавшая бедро и теперь ходившая на костылях. Звали ее Зинаида Ивановна.
Обычно она зимовала в Москве, лето же проводила в загородном доме, в рабочем посёлке под Шатурой, но после перелома дочь её не хотела отпускать одну, – а тут так удачно нашлись мы.
В доме было 3 спальни. Одну занимала сама Зинаида Ивановна, в другой поселились мама с младшей сестрой, ну, а мне досталась третья. Она была маленькой, наполовину забитой всяким хламом и даже без двери, но меня все равно привела в восторг одна только мысль о том, что у меня, хоть и всего на 3 недели, будет своя собственная комната.
И поначалу все действительно было хорошо, я с удовольствием сидел в своей комнате вечерами или в дождливые дни, читая книги – в доме нашлось собрание сочинений Жюля Верна – или играя в «змейку» на тетрисе. Кровать была не особо удобной, но, без городского шума, спал я отлично.
Пока не начались страшные звуки.
Точно не скажу, когда именно я впервые проснулся из-за них, это случалось не раз и не два, но поначалу я их принимал за скрип дома – постройка была старая, еще довоенная. Сначала я, пожалуй, даже не понимал, что просыпаюсь из-за какого-то звука. Но однажды я проснулся, а звук продолжился – протяжный, похожий на стон.
Я, только что закончивший 6-ой класс, считал себя слишком серьезным и взрослым для веры в призраков, так что заставил себя закрыть глаза, и попытался заснуть. Но через несколько минут открыл, и увидел в дверном проеме женщину. Тень так падала, что лицо было разглядеть нельзя, а Зинаида Ивановна иногда ходила по дому без костылей и я решил, что это она. Может, это она и была. Я опять закрыл глаза и заснул.
Но пару ночей спустя, я опять проснулся от звука, только теперь он был совсем не похож на скрип дома. Это был женский стон:
– Умрррууу! Умрррууу! Умиррааааю!..
Я сказал себе, что это, наверное, Зинаида Ивановна и ей плохо, поэтому она кричит, даже голос изменился. А я, как мужчина, должен ей помочь. К тому же в приведений верят только дети.
Так что я собрался с силами, встал с кровати, взял фонарик, и, прижимаясь к стенке, пошел в спальню Зинаиды Ивановны, удивляясь, что мама с сестрой этот страшный стон не слышат.
Зинаида Ивановна спала. Совершенно спокойно, лежала в постели, прикрывшись пустым пододеяльником. Дышала ровно. Да это и не могла она стонать, не её был голос. Я еще несколько минут простоял у стены, вцепившись обеими руками в фонарик, до смерти боясь еще раз услышать этот стон. Но он не повторился.
Я, говоря себе «я мужик, я не боюсь», также по стеночке дошёл до своей комнаты, включил висевшее на стене бра, и до утра сидел над книжками и тетрисом. В дверной проем смотреть боялся – вдруг там опять кто стоит.
Днем я решился подойти к Зинаиде Ивановне и спросить:
– Простите, это вы сегодня ночью?.. Ну, кричали. Вы? – я знал, что не она, но не придумал ничего лучше, как спросить.
– Нет, – покачала она головой, – это так… Старое.
– Что старое?
Она снова покачала головой и больше ничего не сказала. Приставать с дальнейшими расспросами было как-то неловко, и я не стал.
Больше страшных звуков я не слышал, а через 3 дня мы уже уехали. Через несколько недель Зинаида Ивановна умерла, уже в Москве. Насколько помню родительские разговоры, дом продали ещё до конца лета, больше я туда не возвращался.
А вспомнил я эту историю потому что недавно проезжал мимо того дома. Он всё так же стоит, только слева добавилась ещё одна пристройка, отделанная вагонкой, да фасад перекрасили.
Я даже притормозил на пару минут – накатило вдруг желание подойти, позвонить, может, выйдут новые хозяева, а я их спрошу… Да о чем спрошу-то? Глупо же. Да и лет сколько прошло.
Я в своей памяти уверен, но доказательств у меня никаких нет, и ворошить прошлое тоже смысле нет. Надеюсь только, что у них там все хорошо и никто ночами не беспокоит.
